На творчество юных французов я подсела пару месяцев назад, после того, как меня угораздило прочитать подряд «Бойцовский клуб» и «Американского психопата», что нанесло серьезный удар моему психическому равновесию (дети, никогда так не делайте !). После столь зверского экзерсиса мне было просто жизненно необходимо что-нибудь «теплое и светлое».
На самом деле, мой пошатнувшийся оптимизм в тот момент спас Эрик-Эмманюэль Шмитт, но про него я планирую написать, когда прочитаю оставшиеся книги, так что пока – про остальных (за вычетом не стоящих внимания).
№1 (в хронологическом порядке) – Бенуа Дютёртр, «Любовник №1». Любовные истории, на самом деле, на мой вкус довольно жестоки, но зато виртуозно сочетают психологическую реалистичность экзотический антураж: избранниками героев становятся в одном случае способная свести с ума неуловимая libertine, во втором - священник (и никогда еще неразрешимая любовная драма не подавалась так просто, даже сквозь очевидную стеснительность переводчика ).
Но и вне пределов любовной интриги автор постоянно неуловимо сплетает простые житейские радости и полузабытые тени артистического Парижа, импрессионистского Гавра, средневековых католических святынь. Королева салонов Офелия Богема на поверку оказывается полусумасшедшей безработной актрисой, «Клод Моне» - название стройки в престижном районе, а в монастырских мастерских собирают компьютеры. Но призрак великого Моне рисует Бискайский залив в духе постмодернизма, а Гитлер и Шарль де Голль глушат рыбу динамитом и стреляют по пластмассовым уточкам.
В книге две самостоятельных интриги, на мгновение соприкасающихся в финале, хотя эта встреча ничего не значит. Дютёртр благополучно отказывается от банального хода, который мог бы их окончательно соединить. У очень простых, хотя в чем-то чудесных историй парижского журналиста средней руки и юного американского мечтателя нет ничего общего, кроме места. И может быть еще того, что, пусть это банально, но жизнь прекрасна, в безумном ли водовороте Парижа или в совершенной искусственности Нью-Йорка, в разбитные 60-е или в образумившиеся 90-е; прекрасна потому, что есть бессмертное искусство и милая своей привычной скукой работа, ночные прогулки, случайные встречи, удача, страстная любовь, тихое семейное счастье – просто потому, что ты жив и сегодня еще не умрешь…
Примерно о том же «Опиум» Максанса Фермина, где герой отправляется в опаснейшее путешествие в поисках секрета изготовления белого чая, - секрета, который прославил в итоге совсем другое имя. Потому что семь дней великой любви, пусть даже обернувшихся прекрасной иллюзией (Опиум – это имя, а не наркотик) стоят самой захватывающей коммерческой тайны…
И наконец, «У рояля», где Жан Эшноз делает примерно тоже самое, что рекламируемый на всех углах Бернар Вербер в «Империи ангелов», только более лаконично, менее запутано и куда более остроумно. И здесь умерший остается человеком. Но идея та же: нет никакого ада, есть два пути: в рай или обратно на Землю. Своего рода отчаянный оптимизм.
Но рай в «У рояля» скучен, возвращение в мир полно неприятных неожиданностей. Стоило ловить момент при жизни, ценить то, что у тебя было, вместо того, чтобы мечтать о недостижимом, и никому, тебе в первую очередь, не нужном. Опять же ценность человеческого существования. Идея, которая до Вербера допирает лишь в последней главе, и которой пронизана книга Эшноза.