Поклонникам "Вавилона 5" вообще, товарища (пардон, гражданина ) Г'Кара в частности, и в особенности знающим (дабы в полной мере оценить этот факт), что такое труппа Питера Брука и кто такой Альфред Жарри, посвящается: в 1977 г. в театре Буф дю Нор Папашу Убю играл Андреас Кацулас. Справедливости ради, я натыкалась на его фамилию применительно еще к паре спектаклей, но без распределения ролей (которые мне все равно ничего бы не сказали), не могу поручиться, попал ли он туда так же заслуженно, или просто по алфавиту.
Впрочем, я, вероятно, единственный человек, которому обнаружить эту информацию в библиотеке было проще, чем в Интернете.
Который мне все равно еще придется прочесывать в поисках информации о самом Бруке (равно как Менотти, Стрелере, Ронкони... Чем ближе к современности, тем меньше монографий: логично, но обидно).
Потому как "из уст" самого Брука в смысле его оперного творчества на данный момент мы имеем в "Пустом пространстве" пять в прямом смысле слова упоминаний, а в "Нитях времени" - одну душераздирающую историю про то, как, ввиду категорической невозможности собрать вместе всех исполнителей главных ролей, финальную сцену "Богемы" для Ковент-гардена он "сводил" в халатах и с недоделанным гримом, за закрытым занавесом, шепотом, непосредственно перед началом спектакля под жужжание рассаживающейся публики.
Можно, конечно, для полноты ощущений проштудировать "Блуждающую точку", но в общем и целом с Бруком все ясно. Мне это все еще кажется странным, но он не первый великий режиссер, который, если судить по его трудам, не замечает ничего, кроме собственного внутреннего мира.
Ладно. На худой конец всегда можно собраться с мыслями и вытрясти из кого-нибудь из мэтров "Трагедию Кармен". А можно даже не вытрясать, потому как про нее как раз не написал только ленивый (ну, т.е. сам Брук ). Я даже начинаю (а может наоборот, перестаю) жалеть, что передумала включать ее в свой диплом: без заявленных претензий на преемственность, но все же близость к идеям Немировича-Данченко замечательная. Брук даже дошел до логического завершения и в полном соответствии с литературным первоисточником угробил-таки Эскамильо: хотя я плохо понимаю, как у него получилась коррида в камерном спектакле с купированными массовыми сценами.
А вот чего я совсем не понимаю, так это того, где все эти апологеты "литературного приоритета" узрели в НОВЕЛЛЕ "Кармен" испепеляющую страсть.
Мериме холоден, циничен и язвителен (за что я его, собственно, и люблю): у него гибнут на дуэли из-за этрусской вазы и скрываются от полиции из-за разлитого портвейна. Его "Кармен" рассказана Хосе, успевшим подсчитать, сколько успеет выкурить сигар прежде, чем его повесят, и оправлена в археологическую прогулку на свежем воздухе и общие сведения об особенностях цыганского языка. "Кармен" Мериме - это не легенда о великой любви; это этнографический курьез.
А опера... Чтобы оставаться "Кармен", она должна быть не о любви, а о свободе...