В нашей культуре накопилось столько того, что "в детстве все читали", что что-то непременно не дочитывается. Изведя свою недолгую читательскую невинность на, помимо очевидного, Майн Рида и "Алису", я вот, например, не дочитала морских романов.
Иначе как объяснить, что из всего квази-евангельского населения "Христа распинают вновь" я с первого взгляда влюбилась в экс-капитана Фуртунаса (который по большому счету был Якумис Кападаис, подагрик и пьяница, и вдобавок умер на 171 странице)?
На втором месте потенциальный "апостол петр" Яннакос с осликом: если у него все-таки отсудят ослика, я очень-очень расстроюсь, правда.
А вот прокаженный "христос" и жрущий гипсовые статуэтки "иуда" как-то не вставляют совершенно.
"Жизнь и сон - одно и то же..."- Прощай, ага, все-таки я ухожу. Поднял я уже якорь, встал за руль и отплываю. Раки пей один.
- А куда же ты идешь? Ты знаешь, куда идешь?
- Будь я проклят, если знаю. Иду куда глаза глядят.
- А что же говорит ваша религия, грек?
- О-о-о! - сказал капитан, махнув рукой. - Если поверить моей религии, то я иду прямо к дьяволу!
Ага усмехнулся.
- А если говорить о моей религи, - сказал ага, - то я прямо в рай попаду. Вдоволь там плова, и женщин, и Юсуфчиков! Но неужели, капитан, обе религии нас обманывают? Жизнь - не прав ли я, мой Юсуфчик? - жизнь - это сон, а счастье - это раки.
<...>
Ага встал, подошел к постели и чокнулся с капитаном.
- Счастливого плавания, Спаномария!
- И за твое плавание, ага!
Оба добродушно засмеялись.
- Если бы наш Мохаммед, - сказал ага, вытирая усы, - если бы наш Мохаммед и ваш Христос пили раки и чокались, как мы с тобой, капитан, то они стали бы добрыми друзьями: не старались бы выколоть глаза друг другу... Но не пили они и ввергли мир в кровопролитие!.. Вот стали же мы друзьями, капитан? Мы ведь хорошо жили? Разве плохо мы пожили?
- Поп идет причастить меня, ага, - сказал капитан, у которого голова начала кружиться, а глаза уже закрывались. - Прощай!
- Постой, куда ж ты! Я тебе привел Юсуфчика, чтобы он спел перед твоим отплытием твое люимое амане. Без того не уходи... Эй, Юсуфчик, спой нам амане, будь добр!
<...>
Раздался чистый, страстный голос. Капитан слушал, и песня отзывалась в его груди сладостной болью. "Дунья табир, руйя табир..." Жизнь и сон - одно и тоже, увы, увы! Никогда прежде капитан не чувствовал, что настоящая жизнь и сон - одно и то же... значит, до сих пор он спал, и ему силось, что он - тот самый капитан, который появлялся в гаванях Белого и Черного морей, участвовал в войне 1897 года, был греком и христианином, а сейчас умирает... Нет, не умирает... Он проснулся, сон кончился, наступает рассвет. Короче, понятно: это все у меня от диалога культур