Авангардный театр стремится к упразднению жизнеподобия,
и актер для него – как бельмо на глазу:
можно его странно одеть, но все равно – у него руки есть и ноги есть;
а если раздеть – пупок останется. Г.В. М***.
"Сказка о царе Салтане..."Мой любимый театр надо мной изощренно глумится, скрупулезно контролируя, на самом ли деле я бросила вредную привычку ходить на актера, а не на спектакль…
Так вот обломитесь: мне все равно понравилось!!!
По Степановичу я, конечно, основательно соскучилась, особенно в свете того, каким шикарным был его царь Салтан. Но тителевские спектакли, слава великим богам, не на одном актере держатся.
Более того, я наконец-то в полной мере оценила как вокалиста Улыбина, которого до сих пор наблюдала лишь в проходных ролях, ибо в крупных… не могу даже сказать, что Степанович его затмевал (хотя, все же, есть момент), - просто большинство ролей они делят, и мой выбор всегда был однозначен…
В общем, мораль сей басни такова: про первый спектакль в сезоне они всегда врут: так и запишем…
У Устинова, кажется, мания оживлять картины: кажется, тоже идущая от Мейерхольда (впрочем, есть ли в ненатуралистическом театре что-то, что идет не от Мейерхольда?). Вторая его страсть – игрушки, куклы. Он единственный художник, который умудряется хотя бы мимансу проталкивать ГРИМ (а не макияж). Ибо с гримом, судя по душераздирающим историям в мемуарах Лемешева, у театра нелады еще со времен Станиславского; по крайней мере, с уверенность могу сказать, что, из поставленного на моей памяти, единственный спектакль, где гримерам было, под чем расписаться («Золотой петушок»), сошел за несколько месяцев.
Вообще, наверно я передергиваю, ибо все эти макияжи и парики – скорее прерогатива художника по костюмам… Но, с другой стороны, вряд ли они не были заранее вписаны в общую концепцию художественного оформления…
Как бы там ни было, если в «Богеме» солисты встраивались в ожившую импрессионистическую картину, материалом для которой в массовых сценах служил в т.ч. и миманс, то в «Сказке о царе Салтане…» художники развернулись на полную катушку… Декораций на сцене нет вообще: их заменила массовка!
Чудный град на острове Буяне, напоминающий Москву в исполнении Шагала, морские твари, коршун, деверья, мотыльки, шмель, белка и орешки – все это живет, дышит и поет, создавая иррационально-прекрасный сказочный мир, где подумаешь «лебедь молвит русским языком» – матрешки повествуют о дальних странствиях, а с дубом можно за руку поздороваться!!!
Плюс – псевдоэтнографизм без квасного патриотизма, мягкие пастельные тона вместо гжельно-хохломской лубочности…
И эти волшебные задники, которые, клянусь, я не видела, когда менялись: готова поверить, что разные рисунки на них проступают в зависимости от освещения.
И замечательно вписался во все это новоприобретенный Гвидон-Векуа, напоминающий актера жанра травести (правда, поднять на руки Герзмаву ему слабо
).
Кстати, Герзмаву, похоже, пора оттуда убирать: колоратурное сопрано на дороге не валяется, но в ее исполнении Царевны-Лебедь начинает проступать сознание того, что детский спектакль – не ее уровень.
Хотя как раз ничего такого приторно-«детского» там нет. Но, с другой стороны (лучшая похвала детскому спектаклю), случай редкий, если не уникальный: дети молчали!!!
@темы:
Опера,
Немирович & Станиславский