"Я быть всегда самим собой старался, каков я есть: а впрочем, вот мой паспорт!"
Бла-бла-блаВ эту пятницу мне с похвалами постановке, которую я так и не видела, вернули «Фрайшютца», а в следующую светит нежным светом ударная порция русской оперы. И, пусть даже мои студентки, относящиеся к опере как пятифранковая монета к иксу, до обидного традиционно предпочитают теноров… ладно, будет им Герман… или Индийский гость – потому как самого Садко на аудио нет, а DVD в ноутбук грузится столь долго, что пригодно только в ситуации тотальной нехватки материала, чего, с подробным конспектом 4 томов Гозенпуда (нашелся, наряду с Марковым, еще один истинно великий истинный ТЕАТРовед!) и краткими вкраплениями десятка других книг мне явно не грозит…
Ну так вот, пусть себе предпочитают теноров, придется потерпеть, - с золотым фондом мы как-нибудь справимся при посредстве MP3 горячо любимого Марка Осиповича… а вот у гг. Направника и Серова неплохо бы заранее поискать какую-нибудь приличную арию…
Это не говоря уже о том, что заново изобретенная (самолично – и не пожалуешься) тема диссертации делает состояние «заняться нечем» для меня практически недостижимым…
Это я все к тому, что, вместо того, чтобы заниматься чем-либо из вышеприведенного списка, в результате я все выходные в тоске по лучшей жизни и видео постановки Станиславского пересматривала имеющихся у меня позорных «Онегиных».
Сначала Глайдеборн, к которому, несмотря на весь его поистине уникальный идиотизм, я испытываю некую иррациональную симпатию.
Пристальный взгляд подтвердил, что постановка и впрямь восхитительна как театроведческий курьез (для начала, в жизни не видела такого скопления оперных певцов – и певиц! - под 2 метра ростом), но все же морально (и теоретически – ну хорошо, в следующем году я начну курс лекций с вопроса, все ли понимают, на кой нужен дирижер) неподготовленным студентам показывать ее нельзя категорически...
Потом Мариинка – в тщетной попытке найти момент, который можно показать, не краснея. Потому что в квартете в 1 действии не слышно никого, в финале 2 – слышно и видно только Ленского, а в финальном дуэте Лейферкус, вместо того, чтобы хоть как-то страдать, недвусмысленно ловит кайф от собственного голоса… Может быть просто не показывать им «Онегина»?..
И, непосредственным результатом всего этого, очередной пост про «Онегина», который все никак не сложится в концепцию, все же будет: но по другому поводу.
Черняков: вдогоночкуВо-первых, я все лучше понимаю Чернякова. Скажу больше, теперь, когда его «картинка» не отзывается в моем сердце мучительной болью за горячо любимое произведение… чем больше я об этом думаю, тем больше я готова принять его идейную позицию. Хотя не могу не заметить, что практическое воплощение не только попало мимо цели, но и рикошетом убило хорошую задумку. За «методом ярлыков и плакатов» «публика-дура», которой нужно все вдалбливать кулаками и ногами, не увидела ничего, кроме ярлыков и плакатов… которые по ходу вызвали отвращение у публики, которая, быть может и оценила бы идею, если бы ее не вопить в мегафон, а нормально… впрочем, где для обычного репертуарного спектакля прикажете искать того, кто способен нормально сыграть эту зияющую пустоту совсем не романтического толка под личиной павлиньего фанфаронства (или я вообще опять придумываю собственный спектакль по мотивам чужих мизансцен?).
Зачем оперный Онегин рассказывает Татьяне о своем дяде?Во-вторых, ура, я поняла, зачем Онегину Чайковского приспичило рассказывать Татьяне о своем дяде! Возможно, Титель даже понял это точно также, просто я не считала… потому что это тоже сыграть надо… а, - вот почему запись старой постановки мне нужна уже не просто, а правда, - в последнее время я что-то начинаю тихо подозревать, что, когда без приступов вдохновения, г-н Батуркин все еще играет спектакль Станиславского…
Короче говоря, фишка проста, и всем нам мешает только то, что мы из романа знаем, что дядя Онегина умер. В опере об этом нет ни слова, и, по ходу, даже в романе Татьяне об этом ничего не известно. А теперь забудем на минуту о дяде и представим себе ситуацию: Ленский куда-то усвистел в Ольгой и возвращаться даже не собирается; а Онегин уже три раза проклял идею галантно развлекать своим обществом Татьяну, которая краснеет, бледнеет и односложно отвечает на все его попытки завязать разговор…
Еще короче. Бинго! Онегин начинает вещать лапшу о больном дяде, потому что ему нужна отмазка, чтобы смыться.
Почему Онегин принял вызов Ленского?В-третьих, начинаю ценить идею Станиславского с вульгарной потасовкой на балу у Лариных… только, не иначе как актеры опять все перепутали, замахиваться стулом должен был бы вовсе не Онегин.
Опять же, забудем все то, что мы знаем про сюжетную функцию и душевный переворот, и просто представим себе ситуацию… Пока Ленский там закатывает истерику, никто ведь как следует не понимает, в чем там дело, и ничто не мешает Онегину высокомерно «не обижаться на пьяных» и потом тихо извиниться с глазу на глаз… Но вот если представить, что Ленский, войдя в раж, публично, скажем, влепил Онегину пощечину, ситуация возникает и впрямь двусмысленная: Онегин, 33 раза понимая, что не прав, формально становится оскорбленной стороной и, таким образом, уже и правда не может быть инициатором примирения. Voila мотивация для всей этой нелепой дуэли.
Почему все-таки категорически никакого "входит муж"?В-четвертых, век живи, век учись: оказывается, в самой первой постановке «Онегина» в финале и впрямь появлялся муж, и своим присутствием приводил в чувство Татьяну, готовую упасть в объятия Евгения. Аргумент, впрочем, меня ни в коей мере не убеждает: не иначе как Чайковскому в этот момент на голову упало что-то тяжелое. Потому что мало того, что муж этот там нужен исключительно для того, чтобы в своей арии рассказать Онегину про Татьяну все то, чего тот про нее не понял сам, так, если уж на то пошло, Татьяна, для начала и не может вовсе падать в объятия Онегина. Потому что незабвенная мокрая челка и потому что в самолюбовании Лейферкуса, даром что он об этом, конечно, не думал, все же было рациональное зерно: потому что финал не должен идти «на одной ноте».
Уже неоднократно утверждала, и продолжаю настаивать: Онегин НЕ изменился – именно поэтому он полюбил «другую» Татьяну; просто никогда она не видела его таким. И, полная нелицеприятных подозрений и решимости послать незадачливого ухажера куда подальше, когда он пришел к ней, растерзанный и жалкий, не смогла не сказать того, что он так жаждал услышать. Потому что - «когда б Вы знали, как ужасно томиться жаждою любви…» - она-то знала; она помнила, каково это – слышать «а я тебя – нет», и врагу бы не пожелала… Но, снова признаваясь Евгению в любви, она восстановила статус-кво: из смиренного страдальца, молящего о прощении, он мгновенно превратился в торжествующего эгоиста, готового, пусть и иным способом, обречь ее на мучения и позор… И если Онегину Пушкина в этом смысле «нужен» был муж, потому что он оставался с многообещающим, «я другому отдана» (а не «отдалась», как отмечают филологи-идеалисты), то у Онегина Чайковского без всякого мужа после этого был шанс все испортить, «навек моя!» в пустоту и «Навек прощай!» - он сам понимал, что недвусмысленное и вполне серьезное: позор, тоска, о, жалкий жребий!..
"Учитесь властвовать собою..." А пост, который у меня все не складывается, – он про «Учитесь властвовать собою!». Фраза емкая и страшная, как удар хлыста… если верно, что, признаваясь в любви, взваливаешь ответственность за свое чувство на человека, на которого оно направлена, то такой ответ - как письмо, возвращенное нераспечатанным...
Ну так вот, пусть себе предпочитают теноров, придется потерпеть, - с золотым фондом мы как-нибудь справимся при посредстве MP3 горячо любимого Марка Осиповича… а вот у гг. Направника и Серова неплохо бы заранее поискать какую-нибудь приличную арию…
Это не говоря уже о том, что заново изобретенная (самолично – и не пожалуешься) тема диссертации делает состояние «заняться нечем» для меня практически недостижимым…
Это я все к тому, что, вместо того, чтобы заниматься чем-либо из вышеприведенного списка, в результате я все выходные в тоске по лучшей жизни и видео постановки Станиславского пересматривала имеющихся у меня позорных «Онегиных».
Сначала Глайдеборн, к которому, несмотря на весь его поистине уникальный идиотизм, я испытываю некую иррациональную симпатию.
Пристальный взгляд подтвердил, что постановка и впрямь восхитительна как театроведческий курьез (для начала, в жизни не видела такого скопления оперных певцов – и певиц! - под 2 метра ростом), но все же морально (и теоретически – ну хорошо, в следующем году я начну курс лекций с вопроса, все ли понимают, на кой нужен дирижер) неподготовленным студентам показывать ее нельзя категорически...
Потом Мариинка – в тщетной попытке найти момент, который можно показать, не краснея. Потому что в квартете в 1 действии не слышно никого, в финале 2 – слышно и видно только Ленского, а в финальном дуэте Лейферкус, вместо того, чтобы хоть как-то страдать, недвусмысленно ловит кайф от собственного голоса… Может быть просто не показывать им «Онегина»?..
И, непосредственным результатом всего этого, очередной пост про «Онегина», который все никак не сложится в концепцию, все же будет: но по другому поводу.
Черняков: вдогоночкуВо-первых, я все лучше понимаю Чернякова. Скажу больше, теперь, когда его «картинка» не отзывается в моем сердце мучительной болью за горячо любимое произведение… чем больше я об этом думаю, тем больше я готова принять его идейную позицию. Хотя не могу не заметить, что практическое воплощение не только попало мимо цели, но и рикошетом убило хорошую задумку. За «методом ярлыков и плакатов» «публика-дура», которой нужно все вдалбливать кулаками и ногами, не увидела ничего, кроме ярлыков и плакатов… которые по ходу вызвали отвращение у публики, которая, быть может и оценила бы идею, если бы ее не вопить в мегафон, а нормально… впрочем, где для обычного репертуарного спектакля прикажете искать того, кто способен нормально сыграть эту зияющую пустоту совсем не романтического толка под личиной павлиньего фанфаронства (или я вообще опять придумываю собственный спектакль по мотивам чужих мизансцен?).
Зачем оперный Онегин рассказывает Татьяне о своем дяде?Во-вторых, ура, я поняла, зачем Онегину Чайковского приспичило рассказывать Татьяне о своем дяде! Возможно, Титель даже понял это точно также, просто я не считала… потому что это тоже сыграть надо… а, - вот почему запись старой постановки мне нужна уже не просто, а правда, - в последнее время я что-то начинаю тихо подозревать, что, когда без приступов вдохновения, г-н Батуркин все еще играет спектакль Станиславского…
Короче говоря, фишка проста, и всем нам мешает только то, что мы из романа знаем, что дядя Онегина умер. В опере об этом нет ни слова, и, по ходу, даже в романе Татьяне об этом ничего не известно. А теперь забудем на минуту о дяде и представим себе ситуацию: Ленский куда-то усвистел в Ольгой и возвращаться даже не собирается; а Онегин уже три раза проклял идею галантно развлекать своим обществом Татьяну, которая краснеет, бледнеет и односложно отвечает на все его попытки завязать разговор…
Еще короче. Бинго! Онегин начинает вещать лапшу о больном дяде, потому что ему нужна отмазка, чтобы смыться.
Почему Онегин принял вызов Ленского?В-третьих, начинаю ценить идею Станиславского с вульгарной потасовкой на балу у Лариных… только, не иначе как актеры опять все перепутали, замахиваться стулом должен был бы вовсе не Онегин.
Опять же, забудем все то, что мы знаем про сюжетную функцию и душевный переворот, и просто представим себе ситуацию… Пока Ленский там закатывает истерику, никто ведь как следует не понимает, в чем там дело, и ничто не мешает Онегину высокомерно «не обижаться на пьяных» и потом тихо извиниться с глазу на глаз… Но вот если представить, что Ленский, войдя в раж, публично, скажем, влепил Онегину пощечину, ситуация возникает и впрямь двусмысленная: Онегин, 33 раза понимая, что не прав, формально становится оскорбленной стороной и, таким образом, уже и правда не может быть инициатором примирения. Voila мотивация для всей этой нелепой дуэли.
Почему все-таки категорически никакого "входит муж"?В-четвертых, век живи, век учись: оказывается, в самой первой постановке «Онегина» в финале и впрямь появлялся муж, и своим присутствием приводил в чувство Татьяну, готовую упасть в объятия Евгения. Аргумент, впрочем, меня ни в коей мере не убеждает: не иначе как Чайковскому в этот момент на голову упало что-то тяжелое. Потому что мало того, что муж этот там нужен исключительно для того, чтобы в своей арии рассказать Онегину про Татьяну все то, чего тот про нее не понял сам, так, если уж на то пошло, Татьяна, для начала и не может вовсе падать в объятия Онегина. Потому что незабвенная мокрая челка и потому что в самолюбовании Лейферкуса, даром что он об этом, конечно, не думал, все же было рациональное зерно: потому что финал не должен идти «на одной ноте».
Уже неоднократно утверждала, и продолжаю настаивать: Онегин НЕ изменился – именно поэтому он полюбил «другую» Татьяну; просто никогда она не видела его таким. И, полная нелицеприятных подозрений и решимости послать незадачливого ухажера куда подальше, когда он пришел к ней, растерзанный и жалкий, не смогла не сказать того, что он так жаждал услышать. Потому что - «когда б Вы знали, как ужасно томиться жаждою любви…» - она-то знала; она помнила, каково это – слышать «а я тебя – нет», и врагу бы не пожелала… Но, снова признаваясь Евгению в любви, она восстановила статус-кво: из смиренного страдальца, молящего о прощении, он мгновенно превратился в торжествующего эгоиста, готового, пусть и иным способом, обречь ее на мучения и позор… И если Онегину Пушкина в этом смысле «нужен» был муж, потому что он оставался с многообещающим, «я другому отдана» (а не «отдалась», как отмечают филологи-идеалисты), то у Онегина Чайковского без всякого мужа после этого был шанс все испортить, «навек моя!» в пустоту и «Навек прощай!» - он сам понимал, что недвусмысленное и вполне серьезное: позор, тоска, о, жалкий жребий!..
"Учитесь властвовать собою..." А пост, который у меня все не складывается, – он про «Учитесь властвовать собою!». Фраза емкая и страшная, как удар хлыста… если верно, что, признаваясь в любви, взваливаешь ответственность за свое чувство на человека, на которого оно направлена, то такой ответ - как письмо, возвращенное нераспечатанным...
@настроение: про-онегинская тоска
@темы: My favourite, Театр, Про меня, реплики в сторону, Опера, "ЕО", Работа